Искусство или ремесло? - вечный вопрос

Для первой половины XVIII столетия художник — это тот, кто занимается художеством. Художество же понятие более широкое, чем искусство, оно включает в себя и искусство, и ремесло. Лишь в 1764 г. утверждение Академии «Трех знатнейших художеств» (именно утверждение 1764 г., а не основание 1757г.) выделило из общего числа живопись, скульптуру и архитектуру. Русские художники первой половины XVIII в. делились на две группы— состоящих на государственной службе или, как их называли, «казенных», и «вольных», на службе не состоящих. (Каравакк - Портрет царевен Анны Петровны и Елизаветы Петровны)

Существовал ли третий путь для русских художников?

Работа по договорам на срок была возможна в первой половине века лишь для художников иностранцев. Другим широко распространенным в Западной Европе путем могла стать самостоятельная организация художников, их производственное объединение — цех. Хотя о цехах в России существует довольно обширная литература, цехами русских художников по-настоящему серьезно не занимались. По предварительным наблюдениям можно сказать, что в жизни русских живописцев первой половины XVIII в. цех не играл существенной роли (С 1722 р. (момента официальной организации цехов) существовал цех иконописцев, распавшийся как будто в 1734 г. Многие художники в Москве состояли в купеческих гильдиях.). Практически оставалось лишь две возможности: поступить на государственную службу или быть вольным мастером.

Во второй четверти XVIII в. большинство мастеров состояло на службе:

• Канцелярия от строений
• Гофинтендантская контора 
  (живописцы, архитекторы и художники других специальностей)
• Академия художеств при Академии наук 
  (граверы и рисовальщики, в меньшем числе скульпторы и живописцы). 

Кроме этих основных организаций, художники числились в штатах:

• Синода (И. П. Зарудный, А. П. Антропов),
• Герольдмейстерской конторы (до 1743 г. мастер Чернавский, с 1743 г. мастер Яков Юрьев [Петрулев],
• Мануфактур конторы (финифтяной мастер Григорий Муссикийский),
• Конюшенной канцелярии (1748 г.— мастер Федор Калугин),
• Берг коллегии,
• Вотчинной канцелярии,
• Мануфактур: порцелинной, шпалерной, монетной.

Состояли также в штате военных учреждений и ведомств:

• Управление артиллерии и фортификации
• Морская академия
• Кадетский корпус (мастер Венцель, подмастерье И. Таннауер, Яков Юрьев (Петрулев),
• Инженерный корпус (Моисей Беркхан, Федор Задубский)
• Сухопутный госпиталь (Андрей Грубе),
• полков: Преображенского (Дмитрий Сальников и Иван Шишмарев), Измайловского и Семеновского

Этот длинный, но далеко не полный перечень говорит о разном масштабе деятельности художников. Однако во всех разнообразных учреждениях для художников было три должности: мастер, подмастерье и ученик.

Каждый вступающий на службу независимо от того, был ли это восьми — десятилетний ученик или сложившийся художник, принимал присягу и с этого момента становился государственным служащим. По законам петровского времени его положение было подобно военной службе: на руках не было никакого документа, паспорт выдавался при увольнении или в случае отъезда на длительный срок. Уйти со службы или изменить место работы по своему желанию художник не мог. Единственной мотивировкой для увольнения было состояние здоровья.

Так, например, Матвей Мусикийский, сын известного миниатюриста Григория Мусикийского, поступил в Академию наук учеником к граверу А. X. Вортману в 1730 г. Через два года, в июле 1732 г., он решил уйти из Академии, однако прошение должен был мотивировать состоянием здоровья: он «просит уволить его в дом отца по болезни ног». Вскоре (с 1734 г.) он уже преподает рисунок в Кадетском корпусе. В течение 10 лет Мусикийский работает спокойно, но в 1744 г. его переводят в Герольдмейстерскую контору для рисования гербов Лейбкомпании.

Эта работа, видимо, не по душе художнику, и в 1747 г. он подает прошение об увольнении, ссылаясь на «глазную болезнь». В делах Герольдмейстерской конторы мы находим заключение медицинской Комиссии — тридцатичетырехлетний художник уволен и получил возможность распоряжаться своей судьбой. Как известно, в дальнейшем он преподавал рисунок в Ревельской гарнизонной школе. Относительной легкостью освобождения от службы Мусикийский обязан прежде всего своему отцу — достаточно видному художнику, а также тому, что образование получил в основном самостоятельно у отца, а не на службе в учреждении.

Невозможность переменить место работы оборачивалась творческой трагедией. Известна история скульптора Михаила Павловича Павлова.

Пенсионер Академии наук в Париже (для середины XVIII в.— редкость) — скульптор по возвращении из заграничной командировки не мог найти применения своему искусству при Академии наук. «Я признавал себя быть при Академии за не весьма надобным, ...за неимением по своей должности хороших дел... чего ради истребовал неоднократно от Академии увольнения, но оного не получил, остался без всякого авантажа, который по моему художеству в прочих командах получить надеялся». Не добившись увольнения, скульптор вынужден был переменить специальность, заняться «практической архитектурой», т. е. попросту надзирать за состоянием зданий Академии. Приведенные примеры с благополучным и с печальным концом показывают, что как бы ни обернулось дело на практике, законоположение таково: поступив раз на службу, художник обязан работать в данном месте, пока его не уволят по старости или за негодностью.

Учреждение сохраняло права на художника и в том случае, если он официально был переведен на другое место работы, в другую «команду». Так, при организации Академии художеств на рубеже 1750—1760-х годов Академия наук передавала в новое учреждение ряд художников, в том числе ученика М. И. Махаева Степана Панина — гравера карт и надписей. В 1763 г. в Ландкартной палате Академии наук обнаружился недостаток мастеров и канцелярия Академии настойчиво требует Панина обратно.

В связи с этим интересна история ученика Л. Каравакка Ивана Милюкова. Как известно, Милюков с 1723 г. был учеником Канцелярии от строений, в 1750-х годах работал в Герольдмейстерской конторе. Документы Герольдмейстерской конторы раскрывают подробности его биографии и перехода от одного учреждения в другое. Из них мы узнаем, что в 1723 г. в возрасте 12 лет Милюков явился в Герольдмейстерскую контору и был затребован в Канцелярию от строений с просьбой «отпустить на время чтоб доучился, а как выучится прислать по-прежнему». И Герольдмейстерская контора отпустила художника «для окончания начального им живописного мастерства».

Прошло двадцать пять лет. Все это время Милюков был учеником Л. Каравакка, служил в Канцелярии от строений. И вот в 1747 г. Матвей Мусикийский, увольняясь от Герольдмейстерской конторы, назвал И. Милюкова заместителем на свое место. Несмотря на прошедший срок Герольдмейстерская контора обращается в Канцелярию от строений, ссылаясь на свое право на художника, основанное на событиях двадцатипятилетней давности.

На свет всплывает характеристика Милюкова, данная Л. Каравакком в 1744 г. Каравакк представлял: «Оный Милюков живописной науке был искусен», но «нерачением своим ту науку отложил и от работ отгуливает», его, Каравакка, не слушает, «а работать может, токмо ленится и везде ходит гуляет». В Зимнем дворце Милюков просил милостыню, был взят в полицию, а оттуда отправлен на Кузнечный двор кузнецом. Мастера с такой характеристикой Канцелярия от строений сочла весьма удобным передать в Герольдмейстерскую контору. Существующий закон был использован, чтобы избавиться от неугодного художника. По тогдашнему законодательству право учреждения распоряжаться служащими распространялось и на их мужское потомство. Об этом говорит, например, такое распоряжение 1759 г.: «академическим всем мастеровым людям объявить с подписками, чтоб они детей своих мужеска пола без дозволения академической канцелярии в другую команду в службу не отдавали». В 1760 г. ученика Гравировальной палаты Академии наук Золотарева требуют в Инженерный корпус на основании того, что он «того корпуса конюха сын», на что Академия отвечает отказом, так как на его обучение «академического кошту употреблено немало». Все приведенные факты показывают сугубую зависимость художника от учреждения, зависимость, носящую феодальный характер. Само название неслужащих художников вольными подчеркивает положение служащих.

Несмотря на это, большинство художников первой половины XVIII в. состояло и стремилось состоять на государственной службе. Вступая на службу, художник получал ряд преимуществ. Прежде всего — это регулярно выплачиваемое жалование.

Оплата Труда

Материалы Канцелярии от строений и Академии наук показывают общий уровень оплаты труда. На протяжении второй трети XVIII столетия для художников-мастеров этот уровень несколько возрастает. Если в 1720—1730-е годы русские мастера получали не более 400 рублей в год, то в 1750-х годах средняя сумма жалования мастера была 500 рублей. В 1754 г. эту сумму платили в Канцелярии от строений живописцу И. Я. Вишнякову, в то же время жалование гравера И. А. Соколова в Академии наук составляло 450 рублей. В 1760-е годы А. П. Антропов, поступая на службу в Синод, ссылается на ставки художников Канцелярии от строений, и ему определяют среднюю сумму 600 рублей.

Художники-иностранцы, как широко известно, получали жалование значительно выше. Наиболее распространенная сумма жалования иностранного мастера — 1500 рублей в год. Такую сумму в 1730 г. выплачивали Л. Каравакку, в середине века — С. Торелли, Л. Лагрене, К. Преннеру, Ж. Деламоту и многим другим. Однако жалование зависело от индивидуальности зарубежного мастера. Были и такие иностранцы, труд которых оценивался подобно русским художникам. Так, гравер А. Вортман получал в Академии наук 500 рублей в год, живописец П. Пфанцельт в Канцелярии от строений — 600 рублей (в 1759 г.). Некоторым художникам — большей частью именно иностранцам — полагалось кроме денежного жалования вознаграждение натурой — квартира, дрова, свечи.

Средняя сумма жалования подмастерья на протяжении 1720—1760-х годов — 120—150 рублей в год. 150 рублей получает в 1727 г. подмастерье Канцелярии от строений И. Я. Вишняков; 120 рублей — в 1730-е годы подмастерья в Академии наук И. А. Соколов и А. Качалов; 120 же рублей в 1755—1756 гг. выдается в Канцелярии от строений И. И. Вишнякову, в Академии наук — А. А. Грекову и Е. Г. Виноградову.

Жалование учеников колеблется в зависимости от возраста и стажа. Мальчики, поступающие учиться, получают 6—8 рублей в год; если художник остается в должности ученика и по окончании обучения, его жалование постепенно повышается до 50—80, в редких случаях до 100 рублей.

Вторым немаловажным преимуществом для художника XVIII в., состоящего на службе, было награждение чинами или рангами (Документы XVIII в. не делают различия между понятиями «ранг» и «чин».). Как пишет скульптор М. П. Павлов, состоящие на службе «не только., по знанию и заслугам получают довольное жалованье, но и всемилостивейше награждены чинами и время от времени оными повышаются и тем самым к рачительнейшему произведению своих дел стремятся». В наиболее выгодном положении оказывались в этом смысле служащие Канцелярии от строений.

Так, например, мастер И. Я. Вишняков в течение десятилетия быстро повышается в чинах, получив в 1741 г. ранг прапорщика, 1742—капитана, 1745 — ротмистра (коллежского ассесора) и, наконец, в 1752 р. подполковника (надворного советника).

Чинов удостаиваются, правда, не так быстро, как Вишняков, и другие художники в Канцелярии от строений; А. П. Антропов, Иван и Алексей Вельские и др. Мастера Академии наук в те же 1740—1750-е годы никаких чинов не имели. Вопрос об этом подымает в 1759 г. гравер F. А. Качалов; «А понеже в протчих командах как-то в адмиралтействе и в канцелярии от строений мастера имеют, по достоинству штаб и обер офицерские ранги... а при Рерольдмейстерской конторе у рисования гербов подмастерьи пожалованы порутчиками, а я нижайший служу вашему Императорскому Величеству двадцать восемь лет беспорочно и кроме звания  мастера рангу никакого не имею», то прошу «в рассуждении того, что я нижайший из дворян о даче ранга по примеру другой команды».

Канцелярия Академии наук обращается в Сенат с просьбой наградить Михаила Махаева, Григория Качалова, Андрея Грекова (нигде не отмечая дворянское происхождение одного из них) «рангами порутчиков или по меньшей мере подпорутчиков в рассуждении долговременной их службы и приносимой народной пользы.

28 октября 1759 г. Сенат дает положительный ответ на прошение. Художники (кроме Качалова, который внезапно умер за четыре дня до этого) награждены рангом порутчиков. В дальнейшем, в 1760-е и 1770-е годы каждое производство в чины в Академии наук было связано со специальным ходатайством.

Служба привлекала художников не только упомянутыми выше выгодами, но и тем, что была защитой от других государственных повинностей. Неслучайно, как известно, вольный живописец Мина Колокольников просил определить его в Синод «мастером хотя и без жалованья».

Рабочий день

Как ни велика была зависимость художника от учреждения, он мог свободно распоряжаться своим нерабочим временем. Правда, этого времени оставалось не так уж много. Инструкция 1750 г. предписывала граверам Академии наук «приходить ежедневно поутру (кроме воскресных и праздничных дней в кои при работах быть не положено), пополуночи в шестом, а выходить пополудни в первом; потом паки приходить пополудни в третьем и быть неисходно по осьмой час».

• Рабочий день мастеров Академии равнялся по этой инструкции 12 часам, в других «командах» он колебался от 11 до 13 , сокращаясь в зимние месяцы до 10—11 часов.

Характер внеслужебной деятельности рассмотрим на примере художника М. И. Махаева, сведения о котором можно почерпнуть не только из академических документов, но и из сохранившейся личной переписки. В 1755 г. за рисунки — виды Царского села, исполненные для Академии наук «в праздничныя и свободный дни и часы от академических дел в доме своем», художник получает дополнительную плату. Учреждение считает законным труд художника в нерабочее время. Кроме того, художник исполняет заказы частных лиц. Его переписка с помещиком Н. И. Тишининым рисует его своего рода доверенным лицом по художественным делам. Он передает заказы помещика (архитектурные — В. И. Баженову, живописные — М. Л. Колокольникову), следит за их выполнением, приобретает произведения. Мастер сам исполняет для Тишинина рисунки-проспекты. Махаев работает также у Воронцова, выполняет заказы П. Б. Шереметева. Дом художника — это его вторая (кроме академической) мастерская. Здесь живут и учатся его частные ученики. Осваивая мастерство, ученики в то же время помогают учителю выполнять заказы. «У меня жестоко стало много в доме и все кажутся надобны»,— пишет Махаев. Не случайно плодовитый гравер Антон Радиг берется бесплатно обучить гравированию ученика Академии художеств Семена Шугова — наградой за обучение послужит то, что все работы Шугова в течение двух лет будут принадлежать учителю.

Ученичество

Частное ученичество — очень распространенная форма обучения. Ученики занимаются в домашних мастерских вне учреждений, как у художников, состоящих на службе (М. Махаев, А. Антропов), так и у неслужащих мастеров (А. Радиг, Колокольниковы). В последнем случае до нас доходят, большей частью, сведения о «казенных» учениках. Среди частных мастерских того времени широкой известностью пользовались мастерские живописца И. Аргунова, скульптора Л. Роллана, живописца П. Ротари, где обучение рисунку было поставлено на высоком уровне. Будучи хорошим рисовальщиком и прекрасно зная технику живописи, Аргунов своим ученикам давал отличную профессиональную подготовку. Он был неплохим педагогом. Из мастерской Аргунова вышли такие замечательные художники, как А. П. Лосенко, И. С. Саблуков и А. К. Головачевский, которые в 1759 году были приняты из мастерской сразу в качестве ассистентов в Академию художеств.

Однако в некоторых частных мастерских обучение молодых художников было поставлено крайне плохо. У многих еще не была выработана система и методика обучения рисунку, живописи, композиции. Часто руководитель художественной мастерской использовал своих воспитанников в качестве слуг. Частные мастерские не могли предоставить своим ученикам условия для нормальной учебной работы, да и их назначение было иным: они выполняли мелкие частные заказы. Работа в неслужебное время сближает казенных художников с вольными мастерами. Здесь между ними нет разницы, и эта деятельность так же мало доступна нашему изучению, поскольку почти никогда не оставляет документальных следов.

В свою очередь, вольные художники в известной мере зависят от государства. Они состоят на своеобразном учете и в случае надобности привлекаются вместе с мастерами, состоящими на службе, для выполнения общих официальных заказов.

Обычно это связано с коронационными торжествами или церемонией царского погребения. Но кроме этих больших сборов достаточно и других случаев, когда обращались к вольным мастерам. Так, в 1745 г. Санкт-Петербургская полицмейстерская канцелярия получает приказ: переписать «в господских и протчих партикулярных домах» столяров, резчиков, маляров, как вольных, так и крепостных, принадлежащих хозяевам домов. Все переписанные мастера должны быть направлены в ведомство Кабинета. В 1753 г. А. Перизинотти составляет список московских живописцев, в том числе вольных, для работы в Царском селе.

Организация Академии художеств и создание специальной художественной школы должны были отменить прежнее деление мастеров и образовать в конечном итоге новую категорию свободных художников. Однако произошло это далеко не сразу, а черты, свойственные художественной жизни первой половины XVIII в., были фоном деятельности Академии художеств на протяжении всего XVIII столетия.

Чернавский

Григорий Муссикийский

Федор Калугин

Венцель, мастер

И. Таннауер, подмастерье

Яков Юрьев

Моисей Беркхан

Федор Задубский

Андрей Грубее

Сальников

Иван Шишмарев

А. X. Вортман, гравер

Михаил  Павлович  Павлов  скульптор

М. И. Махаев

Степан Панин

Луи Каравакк (1684-1754)

Иван Милюков

И. Я. Вишняков, живописец

С. Торелли

Л. Лагрене

К. Преннер

Ж. Деламот

П. Пфанцельт, живописец

А. А. Греков

Е. Г. Виноградов

А. П. Антропов

Иван и Алексей Вельские

А. Качалов, гравер

Мина Л. Колокольников

Антон Радиг, гравер

Семен Шугов

А. Перизинотти

А. К. Головачевский

А. П. Лосенко

И. С. Саблуков

И. Аргунов

Л. Роллан, скульптор

П. Ротари, живописец

 учитель

Луи Каравакк. Портрет цесаревны Анны Петровны. 1725

Луи Каравакк (1684-1754)
Заметный след в русском искусстве оставил француз Луи (Людовик Каравакк). Луи Каравакк — «гасконец, как по рождению, так и по привычкам и манерам» (по выражению его современника академика Я. Штелина), родился в 1684 году в Марселе в семье резчиков-декораторов и был представителем третьего поколения «династии» Каравакков, связанных с декорированием кораблей в Тулоне, а позднее — галер в Марселе. По семейной традиции Луи — младший сын Жан-Батиста Каравакка — начал свою деятельность в Арсенале галер в Марселе.

13 ноября 1715 года в Париже он заключил с П.Лефортом контракт на три года о поступлении на русскую службу живописцем «исторических картин, портретов, лесов, деревень, цветов и зверей в большом, малом и миниатюрном виде», с обязательством взять в помощники русских учеников. В 1716 году художник приехал в Петербург, где прожил до конца своих дней. На протяжении жизни в России Каравакк неоднократно писал Петра I и Екатерину I, их дочерей – Анну, Елизавету и Наталью, а также детей царевича Алексея – Наталью и Петра (впоследствии Петра II). По свидетельству Я. Штелина, портреты Каравакка отличались большим сходством с изображенными на них лицами. В 1721-1727 гг. он исполнял росписи и руководил живописными работами в Петергофе. В 1725-27 гг. работал в Петербурге в “новых палатах” Летнего дворца, принимал участие в создании иконостаса церкви Зимнего дворца.

Однако, только при Анне Иоанновне, в 1730-х годах, благодаря протекции Э.Бирона был назначен «придворным первым живописного дела мастером». В последние годы жизни работал как декоратор, писал образа по заказу Елизаветы Петровны, исполнил ее большой парадный портрет. Среди его учеников - И.Я.Вишняков и А.Антропов. Художник работал напряженно и плодотворно, однако, от всей разнообразной его деятельности до нас не дошло почти ничего, за исключением портретов. В России Каравакк завоевал себе исключительное положение, что свидетельствует не только о личной ловкости художника, но и о том, что он попал в Петербург как раз в тот момент, когда начали изменяться запросы русского общества, когда в России распространилось увлечение «придворным стилем», который представлял своим творчеством Каравакк. 

ученик Л. Каравакка

Portrait of S.S. Yakovleva

Вишняков Иван Яковлевич (1699-1761)

Иван Яковлевич Вишняков — знаменитый русский художник-портретист, монументалист, декоратор, один из представителей светского портрета в стиле рококо, руководитель Живописной команды Канцелярии от строений (1739-1761).

Творческая судьба этого талантливого живописца, родившегося в 1699 г. в Москве в семье «императорского величества шатерных дел мастера» Якова Вишнякова, поистине трагична. В 1714г. он был «отпущен от отца своего в Санкт-Петербург», где обучался «лаковому», а затем «живописному делу» у мастера Оружейной палаты В.Г.Грузинца, а после учебы, в 1727г. его направили в Канцелярию от строений в звании «живописного подмастерья». Здесь, под началом руководителя Живописной команды Андрея Матвеева, Иван формировался как художник-монументалист, тесно сотрудничая с архитекторами, резчиками и скульпторами — всеми теми мастерами, которые создали декоративный стиль того периода, основанный на синтезе русского барокко и рококо.

Но еще в конце 20-х rr. началась совместная творческая деятельность Вишнякова и марсельского «живописного дела профессора» Луи Каравака (Каравакка). С 1727г. он официально стал его учеником, так как иноземный мастер засвидетельствовал его умение «изрядно писать персоны с натурального». Хотя Иван великолепно справлялся с работами самостоятельно, делал ли он копии или сам «писал персоны Его Императорского Величества Петра I» и другие портреты, выполнял массу декоративных и реставрационных работ, до 1739 г. он числился в подмастерьях. В этот год, после смерти А.Матвеева, Вишняков стал мастером и принял руководство над Живописной командой.

Дальнейшее его продвижение было довольно значительным. Он получил одно за другим звания прапорщика (1741г.) и капитана (1742г.), был возведен в ранг коллежского асессора, став таким образом дворянином (1745г.), а в 1752г. пожалован чином надворного советника и приведен к присяге. Можно только удивляться тем объемам работ, которые легли на плечи Ивана Яковлевича. Высокое профессиональное мастерство обеспечивало ему еще большую нагрузку, и живописная «служба» больше походила на военную: приказали, значит, надо срочно сделать самому или обеспечить исполнителями. Кажется, можно было утонуть в ворохе высочайших указов, счетов и отчетов. А ведь Вишняков не только руководил всеми живописными работами в Петербурге, Москве и в загородных резиденциях двора, он и непосредственно в них участвовал. Художник работал в тесном контакте с зодчими В.В.Растрелли, М.Г.Земцовым и декоратором Дж. Валериани, участвовал в бесконечных перестройках, в реставрациях и новом строительстве Зимнего, Летнего и Аничкового дворцов, Триумфальных ворот в Москве, Петропавловского собора, оперных домов, Петергофского и Царскосельского дворцов. Роспись дворцовых интерьеров, создание образов для Троицкого собора и церкви Симеона и Анны, личные заказы императрицы Елизаветы Петровны…

За четверть века, проведенного во главе Живописной команды Канцелярии от строений, художником была создана целая школа, которая может быть по праву названа «школой И.Я.Вишнякова». Система обучения, разработанная А.Матвеевым и совершенствованная Иваном Яковлевичем, легла в основу принципов преподавания в Академии художеств. Живописцы Г.Молчанов, И.Бельский, А.Антропов, иконописец М. Колокольников и десятки менее знаменитых художников были учениками этого замечательного педагога и заботливого наставника.

ученик Л. Каравакка и И. Вишнякова

Portrait of Fiodor Dubiansky

Алексей Петрович Антропов (1716-1795)

Выдающийся русский живописец-портретист, автор монументальных росписей, академик Императорской Академии Художеств. Отец семейства Петр Яковлевич, обучившийся слесарному и инструментальному ремеслу у своего отца, слесаря Оружейной палаты Якова Савинова «сына Антропова», отслужил 12 лет солдатом лейб-гвардии Семеновского полка, участвовал во многих военных походах Петра I, в том числе и в Полтавской битве. Вернувшись к мирной жизни, работал при Санкт-Петербургском оружейном дворе, позже в Канцелярии от строений, куда поступили и четыре его сына. Старший Степан пошел по стопам отца, Иван стал часовым мастером, а Алексей и младший Николай обучались искусству живописи. Алексей Антропов с молодости отличался трудолюбием и добросовестностью — эти наследственные качества были присущи нескольким поколениям мастеров Антроповых.

С 1732 г. его учителями становятся француз Л.Каравакк, много лет живший в России, а позже А.Матвеев, М. Захаров и И.Вишняков, поочередно возглавлявшие «живописную команду» Канцелярии от строений, в которой до открытия Академии художеств учились и служили практически все русские художники. В 1739 г. Алексей Антропов был зачислен в штат Канцелярии с довольно солидным по тому времени окладом — 120 рублей в год. В составе команды Вишнякова он исполнил немало монументально-декоративных росписей в духе западного барокко: в Зимнем (1744-1745 гг.), Летнем (1748 г.), Царскосельском (1749 г.) и других дворцах, а в 1750 г. был отозван в Оперный дом, где писал декорации под руководством итальянских мастеров Д.Валериани и А.Перезинотти. Судить о степени художественного достоинства тех работ сейчас трудно, так как большинство из них не сохранилось.

Несмотря на предельную загруженность, художник в этот период охотно писал также и портреты по старым образцам, оттачивая свое живописное мастерство. Среди них несколько схожих между собой портретов императрицы Елизаветы Петровны (1753 — 1755 rr.). Три года, прожитые в Киеве, укрепили авторитет Алексея Петровича как незаурядного живописца, а также позволили ему доказать свое право на самостоятельность. Высокой оценкой работы Антропова послужило последовавшее в конце 1755 г. приглашение в Москву для росписи по эскизам П. Градицци и С. Горяинова плафонов в Головинском дворце, где нередко гостила сама императрица. 1758 г. застал художника уже в Петербурге.

• Начинался новый период творчества Антропова, полный исканий и надежд, желания усовершенствовать свое мастерство и добиться признания, период расцвета его таланта живописца-портретиста. По возвращении в северную столицу Алексей Петрович вновь поступил в распоряжение Канцелярии от строений, что само по себе вряд ли могло удовлетворить привыкшего к самостоятельной деятельности художника. В это время ему было уже за сорок и он пользовался уважением и известностью. Однако, он справедливо не числился среди мастеров первого ранга. Чувствуя настоятельную потребность продолжить свое образование, особенно в области писания портретов, Антропов обратился к системе частных уроков.

Своего рода экзаменом на звание портретиста стало для Антропова изображение в 1759 г. статс-дамы Анастасии Михайловны Измайловой. Эта работа художника заслужила похвалу Ротари и принесла Антропову славу одного из лучших русских портретистов, повышение жалованья и чин подпоручика. Вслед за этим полотном художник в течение последующих двух лет создал целую галерею замечательных портретов, в том числе архиепископа С.Кулябки, княгини Т.А.Трубецкой, духовника императрицы Ф.Я.Дубянского и других.

В 1765 г. у Антропова было 8 учеников, позже в его доме постоянно проживала большая группа воспитанников, которых он обучал самостоятельно; многие из них остались неизвестными, однако двое не только прославили своего учителя, но и вошли в историю русского искусства — это Д.Г.Левицкий и П.С.Дрождин. В самом конце 1789 г. на первой странице «Санкт-Петербургских ведомостей» появилось объявление Антропова об открытии частного училища во флигеле его собственного дома, где уже в первый год занималось 119 человек. Постепенно училище расширялось, а после смерти художника и его жены, по завещанию Алексея Петровича, разместилось в самом двухэтажном доме художника. Просуществовав еще многие годы, оно явилось своеобразным памятником замечательному русскому живописцу. Антропов скончался от горячки в Петербурге и был похоронен в Александро-Невской лавре. Надгробная плита на его могиле сохранилась до наших дней. На ней надпись: «В надежде воскресения погребен на месте сем раб Божий коллежский асессор и живописи художник Алексей Петрович Антропов. Родился 1716 г. марта 14 дня. Скончался 1795 года июня 12 дня. Жития его было 79 лет 2 месяца и 28 дней».

Автор: Ефим Репин